Все изменилось с тех пор, как появилась Игнатия. И трава стала зеленее, и солнце стало светить ярче, и даже домовой эльф Блэков стал получать вдвое меньше затрещин от замечтавшегося хозяина. Не то, чтобы иногда голова Сириуса не была омрачена лишними мыслями о том, что Робинс не подпускает его к себе достаточно близко, все время держа как бы на расстоянии. Стоит признаться, что едва ли не раз или два в неделю ему снились напряженные и красочные сны, где они с Игнатией делали многое из того, что в жизни им сделать еще не представилось возможности. Однако юный Блэк уже давно приучил себя абстрагироваться от подобных мыслей, стараясь выбросить из головы все, что заставляло его сомневаться в правильности своего выбора.
Игнатия была совсем другой – не похожей ни на одну из тех, что слали ему открытки в День Святого Валентина и пытались неловко соскользнуть с подлокотника кресла ему на колени на гриффиндорских вечеринках. Возможно, именно это и так притягивало его в ней, что, впрочем, было лишь одним из немногих факторов, обуславливающих эту причудливую симпатию.

На поле для квиддича они шли за руку. Это была одна из немногих прерогатив Сириуса, должно быть потому, что каждый раз он хватал ее маленькую ладонь жестом, не терпящем возращений, и совершенно не задумываясь о том, как Игнатия отреагирует на это. К счастью, рука девушки легко поддавалась неожиданному напору и их, совсем не по-детски грубые, стертые постоянным соприкосновением с метлой, пальцы переплетались в этом романтическом жесте. Сириус нес на плече обе метлы, изображая из себя благородного рыцаря, и беззаветно болтал о всякой ерунде, о которой обычно говорят люди, чтобы занять время. Он рассуждал о том, как ведьма МакГонагл поставила ему «С» за домашнюю работу, которую он, по собственному признанию, второпях писал на одном колене за пять минут до урока. О том, какая прекрасная выдалась сегодня погода для полетов, ни солнца, чтобы светить в глаза, ни дождя.
- Ну слушай, при такой погоде даже Хвост поймал бы снитч, ты уверена, что тренироваться сегодня – это хорошая идея? – усмехнулся гриффиндор, приглаживая волосы над лбом тыльной стороной ладони, в которой покоилась рука Игнатии. Наверное, будь она самой типичной девчонкой из тех, что ему приходилось встречать, это он бы сейчас шел бы тренировать ее, с видом важного индюка раздавая инструкции. Но загвоздка была в том, что хрупкая пятикурсница играла с ним вровень, и даже однажды выбила его, можно сказать, из седла. Поэтому, подобные тренировки требовались им обоим, однако для того ли, чтобы улучшить мастерство, или побыть вместе – нужно было еще узнать. Подумав о последнем, Сириус сильнее вцепился в бледную ладонь и потащил Игнатию в сторону раздевалок, пока та, не дай Мерлин, не сочла, что он говорит нечто разумное.

Проводив девушку до раздевалки, Сириус задержался перед дверью, старательно пытаясь просунуть туда свой нос.
- Нет-нет, что ты, я совершенно не собираюсь подглядывать, - хохотнул он, и вовремя отступил на шаг назад, чтобы дверь не оставила его дыхательный орган оторванным от общей композиции лица. Поскольку за метлами сегодня бегал именно Блэк, там же он успел и переодеться, и теперь ему оставалось только поджидать девушку у общих раздевалок. Пока та возилась с формой, Бродяга задумчиво взирал на пустынное поле, предаваясь не то мечтам, не то давно забытым воспоминаниям.
Все изменилось с тех пор, как появилась Игнатия. По той тропинке от замка, по которой они шли рука об руку, они когда-то ходили с Джеймсом. По метле на одно плечо, оба ужасно самодовольные и гордые. На все шепотки слизеринцев, встречающихся на пути, отвечали, что тренируются вдвоем не потому, что недостаточно хороши в квиддиче, а именно потому, что только такие тренировки делают их лучшими игроками в команде. Они шли так медленно, никуда не торопясь, кидая друг в друга подколки и вспоминая какие-то совместные приколы, понятные только им двоим. Конечно, Хвост и Лунатик всегда были рядом с ними и почитались ими ближе членов собственных семей (а уж семью Сириуса так и вовсе переплюнули в разы), однако в такой большой компании всегда находятся какие-то вещи, понятные только для двоих.
Скучал ли Блэк по этим прогулкам? По квоффлу, исподтишка пущенному Сохатым ему в грудь, или по крикам вроде «Дементор подери, Джим, да просто славь Мерлина за то, что тебя не сделали вратарем! Ты ловишь мячи, как моя матушка!» Возможно. Однако от него не смог укрыться тот факт, что тренируясь в паре с Игнатией на его лице всегда играла эта глупая, почти смущенная улыбка, заставляющая сердце в его груди биться чуть более ускоренно.

Обернувшись на вход в раздевалки, Сириус уже хотел тайком толкнуть дверь и свериться с тем, насколько пребывает одетой (или раздетой) его сопровождающая, но та уже показалась на поле. Вздохнув, парень повел бровью и игриво улыбнулся.
- Как тебе идет эта форма, Робинс, - проговорил он, про себя додумывая все, что под этой формой могло скрываться. Мысль о том, что они не только любили один и тот же спорт настолько, что готовы были отдавать ему все свободное время, но и то, что они – противники доставляла Блэку настоящее удовольствие. Поэтому парень, кашлянув и одернув воротник футболки, кинул девушке метлу и возвел глаза к небу.
- Какой план на сегодня, мой командир? Если Вам интересно мое мнение, я бы был не против попробовать себя в роли загонщика.

- Ага, кто бы говорил, - посмеивался Сириус, сопровождая Игнатию к сараю с метлами и исподлобья оглядывая ее хрупкую фигуру. Уж если кто бы и мог выронить биту, ввиду несоразмерного веса этого снаряда и собственного тела, так это хаффлпаффка. Иногда она казалась Блэку настолько миниатюрной, будто ее годами держали в маленьком темном чулане, не выпуская на свет, где она чахла, словно прекрасный цветок.
Впрочем, излишняя худоба вовсе не вредила фигуре Робинс, напротив только сильнее привлекая мужское внимание. В таком возрасте молодые люди обычно уделяют излишне много внимание внешности своей избранницы, выбирая в спутницы только самых изящных девушек, которые вызывали горячее желание оберегать и защищать. А Игнатия, с ее тонкой талией и залегшими тенями под глазами казалась воплощением объекта, которому требовалось срочное мужское покровительство.
Конечно, в былые времена он не единожды отпускал хамоватые комментарии в сторону однокурсниц, когда у тех под мантиями стала прорисовываться грудь, а их фигуры принимали очертания все более женственные. Однако теперь его кругозор был повернут на все триста шестьдесят градусов, и все, чем был способен наслаждаться Сириус, была легкость движений темноволосой Робинс и ее поразительная тонкость, скрывавшая за беззащитным внешним обликом стальной характер.
Закусив губу и задумчиво дергая прутья из хвоста метлы, Блэк вполглаза наблюдал за тем, как Игнатия сражается с дверью сарая. Отвлечь его смог разве что резкий толчок в грудь, едва не сбивший его с ног. Он успел поймать девушку и вернуть им обоим равновесие, выпустив из рук метлу и с силой сжав плечи Робинс. В нос ему ударил сладкий аромат ее волос, и парень невольно с шумом втянул воздух. Все-таки это чертовски странные создания – девушки. Сначала тебе кажется, что все, что вас отличает, а, соответственно, и привлекает – это чистейшая физиология, основанная на более округлых формах, длинных волосах и высоком голосе. Только потом ты начинаешь осознавать, как мягка на ощупь их кожа, как вздымается их грудная клетка при глубоком вдохе, какой приятный аромат источают их волосы, вещи. В приливе неожиданной нежности, Сириус коснулся губами макушки Игнатии и сомкнул свои руки у нее на груди, рассмеявшись.
- И чему вас там только учат на вашем Хаффлпаффе? - выпуская девушку из объятий, усмехался Блэк и качал головой.  Соперничество между Хаффлпаффом и Гриффиндором было едва ли заметно в сравнении с тем, которые львята вели против Слизерина, однако Сириус никогда не забывал как-то иронично уколоть кого-нибудь с другого факультета. Вовсе не потому, что он питал к другим такую нелюбовь, или потому что был столь заносчив… да нет, в общем-то, и поэтому тоже. Однако Блэк, в отличии от любого представителя своей очаровательной семьи был в тысячу крат более лояльным и толерантным к каждому живому существу, а потому даже к некоторым слизеринцам в душе относился вполне себе неплохо. Но, одно дело, когда вы перекидываетесь парой слов в коридорах школы, или шепчетесь на уроках, или даже одалживаете свои тосты соседним столам за завтраком. И другое – когда ты выходишь на поле. В квиддиче нет ни друзей, ни приятелей, если ты находишься на метле. В квиддиче есть только твоя команда и твой противник, и потому Сириус иногда путался в понятиях и терминах, частенько ведя себя чуть грубее, чем этого требовали обстоятельства. Так или иначе, он понадеялся, что Игнатия, как это обычно бывает, пропустит его подколы мимо ушей, и засучив рукава, ринулся бороться с чудовищем в сарае.
Невзирая на возмущенно хлопающую крыльями потревоженную мышь, Сириус порылся в старых деревянных ящиках и коробках, но не смог отыскать ничего похожего на тот, где обычно хранились мячи. Нахмурившись, парень еще несколько раз все перепроверил, и решил выйти из ситуации по гриффиндорски. Вытащив пару школьных бит, он радостно повернулся к Игнатии, поигрывая ими, словно циркач.
- А бладджер можем сделать из забытых в раздевалке носков! – радостно продекламировал гриффиндорец, однако реакция его спутницы мигом заставила его улыбку сползти.   Глядя на шокированную Робинс, тот разочарованно кинул биты обратно в сарай и захлопнул дверь, оставив несчастную летучую мышь дальше отсыпаться перед тем, как ее разбудит кто-нибудь еще.
- Ладно, понял. Значит, просто летаем, - протянул Сириус, почти грустно глядя в приветливое небо. Однако его мрачное настроение длилось вовсе не так долго, и уже довольно скоро в серых глазах блеснула искра.
- Тогда, догоняй, - бросил он и мгновенно вскочил на метлу, устремляясь ввысь. Свежий октябрьский ветер мгновенно наполнил легкие ледяным воздухом, таким неожиданным, что грудь будто разрезали ножом. Кому-то могло показаться, что в подобных ощущениях едва ли находилось что-то приятное, однако каждому игроку в квиддич, да и просто любому, кто любил полеты, это чувство приносило истинное наслаждение. Иллюзия свободы, полной свободы от притяжения, от земных проблем, от всего, что связывает тебя с твердой почвой, в которую обычно упираются твои ноги. Кажется, что вот-вот можешь перемахнуть через школьную ограду и очутиться в мире совсем ином, не отягощенным ни семьей, ни учебой, ничем.
Они могли бы улететь отсюда прямо сейчас, вдвоем. Как странно, что подобные мысли пришли ему в голову именно в воздухе. Опьяняющая свобода давила и окрыляла одновременно, рисуя в воображении все, что они могут оставить позади: выпускные экзамены, скучные перспективы работы в Министерстве, своих ненавистных матерей и слюнтяев-отцов. Он, Сириус, мог бы прямо сейчас взять ее за руку, как делал это обычно, и потянуть прочь, прямо к скалистым горам, унося подальше от всех проблем, ненавистных им. Они бы придумали, как им выжить, это совершенно точно. Подумали бы об этом позже, но обязательно нашли бы выход.
На волне вдохновения, Блэк спустился на пару футов и поравнялся с метлой Игнатии. Ледяной воздух резал легкие, румянил бледные щеки и развевал волосы цвета вороного крыла. Казалось бы, все, что ему нужно – это просто протянуть руку. Однако что-то остановило парня. Слова буквально застряли у него в горле, и он всем нутром чувствовал, как угасает его решимость.
- Я передам Питу, что он у тебя в любимчиках, - вместо этого произнес Сириус со своей обычной блэковской ухмылкой и сделал в воздухе изящный пируэт, - только вот он взял с нас обещание никому не рассказывать, как грохнулся с метлы на отборочных.
Поняв, что проболтался, гриффиндорец поспешил сделать вид, что вовсе не взволнован этим фактом, а напротив, припрятал его для красного словца. Признать то, что Игнатия действовала на него, как детектор лжи, он не мог.
- Вот что ты со мной делаешь, Робинс! Не сохранил секрета друга. За это тебе придется догнать меня прежде, чем я успею влететь вон в то кольцо.
Сириус указал пальцем в перчатке на дальнее вратарское кольцо и мгновенно рванулся с места.